Неточные совпадения
Я и в университете был, и слушал лекции по всем частям, а
искусству и порядку
жить не только не выучился, а еще как бы больше выучился
искусству побольше издерживать деньги на всякие новые утонченности да комфорты, больше познакомился с такими предметами, на которые нужны деньги.
«Да, здесь умеют
жить», — заключил он, побывав в двух-трех своеобразно благоустроенных домах друзей Айно, гостеприимных и прямодушных людей, которые хорошо были знакомы с русской жизнью, русским
искусством, но не обнаружили русского пристрастия к спорам о наилучшем устроении мира, а страну свою знали, точно книгу стихов любимого поэта.
«Да, найти в жизни смысл не легко… Пути к смыслу страшно засорены словами, сугробами слов.
Искусство, наука, политика — Тримутри, Санкта Тринита — Святая Троица. Человек
живет всегда для чего-то и не умеет
жить для себя, никто не учил его этой мудрости». Он вспомнил, что на тему о человеке для себя интересно говорил Кумов: «Его я еще не встретил».
— Ведь у нас все артисты: одни лепят, рисуют, бренчат, сочиняют — как вы и подобные вам. Другие ездят в палаты, в правления — по утрам, — третьи сидят у своих лавок и играют в шашки, четвертые
живут по поместьям и проделывают другие штуки — везде
искусство!
Улеглись ли партии? сумел ли он поддержать порядок, который восстановил? тихо ли там? — вот вопросы, которые шевелились в голове при воспоминании о Франции. «В Париж бы! — говорил я со вздохом, —
пожить бы там, в этом омуте новостей,
искусств, мод, политики, ума и глупостей, безобразия и красоты, глубокомыслия и пошлостей, —
пожить бы эпикурейцем, насмешливым наблюдателем всех этих проказ!» «А вот Испания с своей цветущей Андалузией, — уныло думал я, глядя в ту сторону, где дед указал быть испанскому берегу.
В разных мирах
живут служители культа и теологии, ученые и изобретатели, политические деятели, социальные реформаторы и революционеры, писатели и деятели
искусства, люди деловые, поглощенные хозяйством и т. д.
Нет ни одного
искусства, которое было бы роднее мистицизму, как зодчество; отвлеченное, геометрическое, немо-музыкальное, бесстрастное, оно
живет символикой, образом, намеком.
Но меня больше всего поражало, до чего он целиком
живет в литературе и
искусстве.
Но это произошло лишь в части интеллигенции, большая часть ее продолжала
жить старыми материалистическими и позитивистическими идеями, враждебными религии, мистике, метафизике, эстетике и новым течениям в
искусстве, и такую установку считали обязательной для всех, кто участвует в освободительном движении и борется за социальную правду.
Кроме этих лиц, в квартире Райнера
жила кухарка Афимья, московская баба, весьма добрая и безалаберная, но усердная и искренно преданная Райнеру. Афимья, с тех пор как поступила сюда в должность кухарки, еще ни разу не упражнялась в кулинарном
искусстве и пребывала в нескончаемых посылках у приживальщиков.
Я тогда
жил зиму в городе и, так как вообще люблю
искусства, приласкал его.
Но даже не этот вопрос: «что будет?» тревожит людей, когда они медлят исполнить волю хозяина, их тревожит вопрос, как
жить без тех привычных нам условий нашей жизни, которые мы называем наукой,
искусством, цивилизацией, культурой.
В их же доме
проживала старая родственница с мужней стороны, девица Марфа Петровна; эта особа давно потеряла всякую надежду на личное счастье, поэтому занималась исключительно чужими делами и в этом достигла замечательного
искусства, так что попасть на ее острый язычок считалось в Белоглинском заводе большим несчастием вроде того, если бы кого продернули в газетах.
Несчастливцев. Нет, нет, дитя мое! Как ни велико твое горе, а умереть тебе я не дам. Тебе надо
жить, ты еще так молода! Тебя заело горе, надоела тебе молодая жизнь? Забудь это горе, брось эту жизнь! Начнем новую, сестра, для славы, для
искусства.
Он был холост.
Жил одиноко, в небольшом номере в доме Мосолова на Лубянке, поближе к Малому театру, который был для него все с его студенческих времен. Он не играл в карты, не кутил, и одна неизменная любовь его была к драматическому
искусству и к перлу его — Малому театру. С юности до самой смерти он был верен Малому театру. Неизменное доказательство последнего — его автограф, который случайно уцелел в моих бумагах и лежит предо мною.
Ваня Семилетов нашел нам квартиры дешевые, удобные, а кто хотел — и с харчами. Сам он
жил у отца Белова, которого и взял портным в театр. Некоторые актеры встали на квартиры к местным жителям, любителям драматического
искусства. В Тамбов приехали Казаковы и Львов-Дитю. Григорий Иванович был у больной дочери. Его роли перешли к Львову, и он в день открытия играл Городничего в «Ревизоре».
А. А. Бренко как-то всегда
жила на много лет вперед и доказала это своим последним трудом: созданием первого рабочего театра и первой рабочей бесплатной школы сценического
искусства.
Бакин (Васе). Значит, вы знаете, что это за человек? Это человек в высшей степени почтенный, это наш аристарх, душа нашего общества, человек с большим вкусом, умеющий хорошо
пожить, человек, любящий
искусство и тонко его понимающий, покровитель всех художников, артистов, а преимущественно артисток…
Нароков. Ну, нет, хлеб-то я себе всегда достану; я уроки даю, в газеты корреспонденции пишу, перевожу; а служу у Гаврюшки, потому что от театра отстать не хочется,
искусство люблю очень. И вот я, человек образованный, с тонким вкусом,
живу теперь между грубыми людьми, которые на каждом шагу оскорбляют мое артистическое чувство. (Подойдя к столу.) Что это за книги у вас?
Бегушев почувствовал даже какое-то отвращение к политике и весь предался
искусствам и наукам: он долго
жил в Риме, ездил по германским университетским городам и проводил в них целые семестры; ученые, поэты, художники собирались в его салоне и, под благодушным влиянием Натальи Сергеевны, благодушествовали.
Надобно было иметь силу характера Домны Осиповны, чтобы,
живя у Бегушева целую неделю и все почти время проводя вместе с ним, скрывать от него волнующие ее мысли и чувствования, тем более что сам Бегушев был очень весел, разговорчив и беспрестанно фантазировал, что вот он, с наступлением зимы, увезет Домну Осиповну в Италию, в которой она еще не бывала, познакомит ее с антиками, раскроет перед ней тайну
искусств, — и Домна Осиповна ни одним словом, ни одним звуком не выразила, что она ожидает совершенно иначе провести грядущую зиму, — напротив, изъявляла удовольствие и почти восторг на все предложения Бегушева.
— Вы напрасно сердитесь, Николай Степаныч. Я ведь это говорю здесь, между нами… Я осторожнее, чем вы думаете, и не стану говорить это публично, спаси бог! В массе
живет предрассудок, что науки и
искусства выше земледелия, торговли, выше ремесел. Наша секта кормится этим предрассудком, и не мне с вами разрушать его. Спаси бог!
Как бы ни было велико
искусство доктора, но если он станет вам предсказывать, на основании медицинских соображений, сколько лет
проживут дети, которых вы надеетесь иметь, то вы, конечно, не слишком-то поверите ему…
Под действительною жизнью, конечно, понимаются не только отношения человека к предметам и существам объективного мира, но и внутренняя жизнь человека; иногда человек
живет мечтами, — тогда мечты имеют для него (до некоторой степени и на некоторое время) значение чего-то объективного; еще чаще человек
живет в мире своего чувства; эти состояния, если достигают интересности, также воспроизводятся
искусством.
Эти две недели я
прожил в тумане, волнении, нетерпении и успокоился только сейчас, сидя в вагоне Варшавской железной дороги. Я сам себе не верю: я — пенсионер академии, художник, едущий на четыре года за границу совершенствоваться в
искусстве. Vivat Academia!
народу на всенощной под двунадесятый праздник во всех церквах хоть и уездного, но довольно большого и промышленного города, где
жила Катерина Львовна, бывает видимо-невидимо, а уж в той церкви, где завтра престол, даже и в ограде яблоку упасть негде. Тут обыкновенно поют певчие, собранные из купеческих молодцов и управляемые особым регентом тоже из любителей вокального
искусства.
Когда раздались слова режиссера: «Пожалуйте со сцены!» — Писарев, слушавший живые речи артистов как будто с равнодушием, но тронутый до глубины души, что выражалось особенною бледностью его лица, крепко сжал мою руку, увел меня за дальнюю декорацию и сказал голосом, прерывающимся от внутреннего волнения: «Вот с какими людьми я хочу
жить и умереть, — с артистами, проникнутыми любовью к
искусству и любящими меня, как человека с талантом!
Его идеал «свободной жизни» определителен: это — свобода от всех этих исчисленных цепей рабства, которыми оковано общество, а потом свобода — «вперить в науки ум, алчущий познаний», или беспрепятственно предаваться «
искусствам творческим, высоким и прекрасным», — свобода «служить или не служить», «
жить в деревне или путешествовать», не слывя за то ни разбойником, ни зажигателем, и — ряд дальнейших очередных подобных шагов к свободе — от несвободы.
Екатерина прибавила как другие языки (особливож совершенное знание Российского), так и все необходимые для государственного просвещения науки, которые, смягчая сердце, умножая понятия человека, нужны и для самого благовоспитанного Офицера: ибо мы
живем уже не в те мрачные, варварские времена, когда от воина требовалось только
искусство убивать людей; когда вид свирепый, голос грозный и дикая наружность считались некоторою принадлежностию сего состояния.
— Я безумно люблю вас… — шептал он, дыша ей на щеку. — Скажите мне одно слово, и я не буду
жить, брошу
искусство… — бормотал он в сильном волнении. — Любите меня, любите…
но Гоголь посмотрел на меня как-то значительно и сказал, что «это неправда, что комизм кроется везде, что,
живя посреди него, мы его не видим; но что если художник перенесет его в
искусство, на сцену, то мы же сами над собой будем валяться со смеху и будем дивиться, что прежде не замечали его».
Он сказал, между прочим, что никто еще в России не удостоился получить такого блистательного знака благодарности от целого сословия благородного московского дворянства, что суд знатоков в Москве гораздо строже, чем в Петербурге, потому что в Москве народ не занятой, вольный,
живет в свое удовольствие и театром занимается серьезно, тогда как здесь все люди занятые службой, которым некогда углубляться в тонкости театрального
искусства, все чиновники да гвардейцы; что его игра в роли Отелло всего более понравилась московской публике и что она два раза требовала повторения этой пиесы.
Имея значительное состояние, он
жил всегда в обществе, но не сходился с ним в главных интересах; то есть решительно не играл в карты, смеялся над танцевальными вечерами, а занимался более
искусствами и сочинял комедии.
(Прим. автора)] как ветхое здание, сокрушалась под сильными ударами диких героев севера, когда готфы, вандалы, эрулы и другие племена скифские искали везде добычи,
жили убийствами и грабежом, тогда славяне имели уже селения и города, обработывали землю, наслаждались приятными
искусствами мирной жизни, но всё еще любили независимость.
О, суета! И вот ваш полубог —
Ваш человек:
искусством завладевший
Землей и морем, всем, чем только мог,
Не в силах он
прожить три дня не евши.
Но полно! злобный бес меня завлек
В такие толки. Век наш — век безбожный;
Пожалуй, кто-нибудь, шпион ничтожный,
Мои слова прославит, и тогда
Нельзя креститься будет без стыда;
И поневоле станешь лицемерить,
Смеясь над тем, чему желал бы верить.
Будь гражданин! служа
искусству,
Для блага ближнего
живи,
Свой гений подчиняя чувству
Всеобнимающей Любви...
Искусство, батюшка мой, только и может
жить, что при дворе тиранов!
Для всяких же потребностей обиходной жизни приходится пользоваться услугами «художественной промышленности» с ее более или менее поверхностным эстетизмом и стилизацией, т. е., в сущности, подделками и суррогатами,
жить без своего
искусства.
Факт культа, как и
искусства, наглядно свидетельствует о той истине, что не о хлебе едином
живет человек, что он не есть economic man, меряющий мир меркантильным аршином, но способен к бескорыстию и вдохновению.
До тех пор, пока
искусство еще находится в плену у разных «направлений», пока оно является так или иначе тенденциозным, не решаясь
жить за свой страх, оно еще не родилось к самоответственности.
— Перестаньте, стыдитесь! — заговорил голос художника Петрова. — Какое право имеете вы обвинять его? Разве вы
жили его жизнью? Испытывали его восторги?
Искусство есть высочайшее проявление могущества в человеке. Оно поднимает избранника на такую высоту, на которой голова кружится, и трудно удержаться здравым… Да, унижайте, презирайте его, а из всех нас он лучший и счастливейший».
«Вы можете перестать смеяться, молодые друзья мои, потому что вам больше нет нужды оставаться пессимистами. Можно смеяться, но нельзя
жить смехом. И в смехе вовсе не нуждается
искусство здешнего утешения. Строгая и радостная тайна здешней жизни много глубже и серьезнее, чем ваш смех».
Он за нее сватался — ему отказали, — он не переставал ее любить, искал забвения в
искусстве, искал смерти на баррикадах, и остался
жив для того, чтобы встретить ее вдовою.
Вокруг
искусства людьми, которые более потребители, чем творцы, создается отвратительная снобическая атмосфера, которая свидетельствует о рабстве человека, об утрате свободы духа вследствие душевных усложнений и уточнений, вследствие найденной возможности
жить пассивными отражениями, при сознании большей высоты и значительности этой жизни, чем жизнь обыденных людей, человеческих масс.
"Немецкие Афины"давно меня интересовали. Еще в"Библиотеке для чтения"задолго до моего редакторства (кажется, я еще
жил в Дерпте) я читал письма оттуда одного из первых тогдашних туристов-писателей — М.В.Авдеева, после того как он уже составил себе литературное имя своим"Тамариным". Петербургские, берлинские, парижские и лондонские собрания и музеи не сделались для меня предметом особенного культа, но все-таки мое художественное понимание и вкус в области
искусства значительно развились.
Никогда, даже и в студенческое время, я не
жил так молодо, содержательно, с такой хорошей смесью уединения, дум, чтений и впечатлений от «столицы мира», которыми я не злоупотреблял, почему все, что я видел «по ту сторону реки», делалось гораздо ярче и ценнее: начиная с хранилищ
искусства и памятников архитектуры, кончая всякими зрелищами, серьезными или дурачливыми.
Точно какой серьезный, но с юмором, московский обитатель Замоскворечья или Козихи (где он и
жил в собственном домике), вряд ли имеющий что-нибудь общее с миром
искусства и в то же время такой прирожденный художник сцены.
Жюль, по уверению Эдмона, отличался необычайной восприимчивостью ко всему художественному; он не переставал
жить артистическим интересом, постоянно набрасывал что-нибудь, делал эскизы, а главное, читал по истории
искусства, изучал классические произведения, собирал всевозможные вещи, характерные для разных эпох.
Я одурел от
искусства и эстетики, для меня невозможно дня
прожить свободно от этой неизлечимой язвы, которая меня грызет».
«Перестаньте, стыдитесь, — заговорил опять голос Петрова. — Какое право имеете вы обвинять его? Разве вы
жили его жизнью? Испытывали его восторги? („Правда, правда!“ — шептал Альберт.)
Искусство есть высочайшее проявление могущества в человеке. Оно дается редким избранным и поднимает избранника на такую высоту, на которой голова кружится и трудно удержаться здравым. В
искусстве, как во всякой борьбе, есть герои, отдавшиеся все своему служению и гибнувшие, не достигнув цели».